03.12.2011
25 ноября в городе Выксе Нижегородской области произошло событие, важность которого несомненна не только для России – оно вызовет резонанс и в международных деловых кругах. Наплощадке Выксунского металлургического завода пущен в эксплуатацию МКС-5000 — металлургический комплекс «Стан-5000».
Комплекс предназначен для выпуска стальных листов шириной пять, длиной восемнадцать метров. Возможности стана позволяют катать листы различной толщины, но в основном он будет делать прокат, соответствующий толщине труб большого диаметра (ТБД) для магистральных нефте- и газопроводов. Создание комплекса «Стан-5000» явилось завершающим этапом многолетней работы, которая ведется российскими металлургами по ликвидации зависимости нашей страны от импорта как самих ТБД, так и широкополосного прокатного листа, используемого для их производства.
Люди старшего поколения помнят эмбарго НАТО на поставку труб для советских магистральных газопроводов, введенное в 1962 году, когда наша страна приступала к интенсивному развитию нефтегазовой отрасли.В ответ Челябинский трубопрокатный завод ввел тогда в строй «Стан 1020», и на первом изделии, которое он выдал, было написано: «Труба тебе, Аденауэр». Но, увы, сваренные из двух полуцилиндров челябинские трубы не выдерживали конкуренции с выполненными из высокопрочной стали и рассчитанными на давление до 250 атмосфер немецкими ТБД с одним сварным швом. Когда СССР взялся за строительство экспортных газопроводов, эмбарго стало немцам невыгодно, и они согласились продавать трубы, необходимые Советскому Союзу. Десятки миллиардов долларов заплатила наша страна за импорт ТБД, пока, наконец, в 2005 году на Выксунском металлургическом заводе вступила в строй первая в России линия, выпускающая трубы большого диаметра для магистральных газопроводов диаметром 1420 мм с одним прямым швом.
Но наладить такое высокотехнологичное производство в массовом масштабе — миллион тонн трубы 1420 и столько же — ТБД другого сортамента — на Выксунском заводе (а через два года российские мощности по производству труб большого диаметра увеличились еще на 600 тысяч тонн за счет Ижорского трубного завода) еще не значит полностью освободиться от импорта при производстве ТБД. Где взять широкий штрипс, то есть прокатный лист, чтобы свернуть из него трубу толщиной до 52 мм и диаметром 1420 мм, а значит, длиной окружности примерно 4500 мм (округленно 5000 мм)? Нужен сверхмощный прокатный стан, стан «5000», который превратит вышедший из установки непрерывной разливки стали сляб толщиной в 190, 250, 300 миллиметров в лист требуемых размеров. Для того, чтобы такое превращение произошло, необходимо передать на обжимные валки стана огромное усилие — до 12 тысяч тонн. За все годы существования СССР было построено всего одно подобное производство – в городе Колпино Ленинградской области. Его продукция использовалась в судостроении. Затем он был приобретен «Северсталью» и переориентирован на Ижорский трубный завод. В 2009 году «Стан-5000» был введен в строй на Магнитогорском металлургическом комбинате. Однако этих мощностей оказалось недостаточно, чтобы существенно ослабить зависимость отечественных товаропроизводителей от импорта толстого листа. Больше того, с 2008 года наблюдается его ускоренный рост. Только за восемь месяцев 2011 года импорт плоского проката в Россию увеличился на 41 процент. Причем четыре пятых ввозимого листа приходится на трубную отрасль. В настоящее время российские трубники вынуждены приобретать за рубежом более 1 млн. тонн штрипса в год. Стране было необходимо крупное специализированное предприятие по производству листового проката для труб. Такое предприятие и построено теперь в Выксе.
МКС-5000 стоит 45 миллиардов рублей. Это не просто прокатный агрегат, а средней мощности металлургический завод. Его годовая производительность — 1,5 млн. тонн толстого горячекатаного листа. Кроме собственно прокатного стана, комплекс включает сталеплавильные мощности, установки непрерывной разливки, сооружения, связанные со снабжением предприятия электроэнергией, природным газом, водой. В инфраструктуру комплекса входит самая большая в мире установка контролируемого охлаждения горячекатаного листа (УКО) длиной 48 метров. Уникальна и география размещения промышленных объектов: впервые в мире листопрокатный стан и производство труб большого диаметра находятся на одной площадке, что дает значительные преимущества в себестоимости продукции и скорости выполнения заказов.
Выксунский комплекс — крупнейший импортозамещающий проект. Он ставит точку в пятидесятилетней зависимости российской трубной отрасли от иностранных поставщиков. При этом комплекс строился в условиях мирового финансового кризиса. Средства для строительства МКС-5000 предоставила Объединенная металлургическая компания, владеющая Выксунским металлургическим заводом. Недостающие деньги ОМК заняла у западных кредиторов. «Российские банки дают максимум на семь лет по ставке в три раза выше», — жаловалась журналистам вице-президент компании Наталья Еремина.
Стоит отметить, что и на Магнитогорском комбинате «Стан-5000» строился, когда мировой кризис набрал обороты. Подобные факты свидетельствуют:несмотря на глобальные финансовые катаклизмы, на упадок в стране реального производственного сектора, отечественная металлургия сохранила свой потенциал базовой отрасли российской экономики, трудовые традиции, кадровый состав, восприимчивость к новейшим технологиям (основным поставщиком оборудования для проекта МКС-5000 стала компания SMS Siemaq; для магнитогорского «Стана-5000» — машиностроительный концерн SMS-Demag).
По мнению специалистов, новое выксунское предприятие позволит российским трубникам не только полностью удовлетворять потребности отечественных строителей нефтегазовых магистралей, но и увеличить свою долю на мировом рынке труб большого диаметра.
Сумма производственных мощностей трех сверхкрупных станов – Колпинского, Магнитогорского и Выксунского — составляет до 3,5 млн. тонн горячекатаного широкого листа, толщина которого может варьироваться от 15 до 100 мм. Причем это лист из качественных сортов стали, нужных не только трубникам, но и машиностроителям, и атомным энергетикам, и строителям судов, в том числе подводных лодок. Во всём мире подобный сортамент марок стали производится только отдельными предприятиями Японии и Германии.
Ориентированные, в первую очередь, на нужды трубников, сверхмощные станы в состоянии выпускать также и продукцию двойного назначения, работая на укрепление национальной безопасности России в условиях, когда приходится быстро реагировать на всё более угрожающую международную обстановку.
http://www.fondsk.ru/news/2011/12/03/metallurgia-i-vneshnjaja-politika.html
12.04.2005
Вчера ОАО «Газпром» и немецкий концерн BASF AG объявили о совместном участии в строительстве экспортного газопровода по дну Балтийского моря — Северо-Европейского газопровода (СЕГ).
Планы «Газпрома» и немецкого концерна BASF AG по строительству экспортного газопровода по дну Балтийского моря живо напомнили экспертам знаменитый контракт века «газ-трубы». Напомним, что поставки российского газа на рынки Европы начались в 1966 году в Польшу, в 1967 году — в Чехословакию, в 1968 году — в Австрию, в начале 70-х годов — в Италию, Германию, Францию, в конце 70-х годов был подписан контракт века «газ-трубы» с ФРГ. В братские страны СЭВ газ поставлялся в рамках межправительственных соглашений по самым льготным ценам. С капиталистической Германией ( в лице концерна Ruhrgas) был заключен долгосрочный контракт «газ-трубы», по которому газ поставлялся по фиксированной цене 70 долл./1000 м3 и ниже до границы с Германией в уплату за импортируемые Россией трубы. Проект был выгоден, прежде всего, для Германии, которая развивала металлургическую промышленность, покупала дешевый газ на границе и реализовывала его потребителям по цене втрое выше.
В рамках контракта века «газ-трубы» магистральные газопроводные трубы большого диаметра (1420 мм) еще с 60-х прошлого века поставлялись немецкой фирмой Маннесман, и до конца 80-х доля концерна Маннесман в общем объеме поставляемых труб, как правило, не падала ниже 40%. Для решения очевидной проблемы труб большого диаметра в советское время на меткомбинате «Азовсталь» в 70-х был построен единственный в СССР широколистовой стан 3600. Затем в г.Харцызске был создан единственный в СССР завод по производству труб большого диаметра (ТБД), полностью оснащенный импортным (австрийское, бельгийское, немецкое) оборудованием. В советские времена и город Жданов (ныне Мариуполь) и г.Харцызск находились в Донецкой области УССР. Поскольку при распаде СССР стратегически важное оборудование не было эвакуировано за Урал, то основное производство ТБД осталось за границей.
Когда-нибудь историки (или следователи) дадут ответ на вопрос о том, почему за тридцать лет в России не было налажено масштабное производство труб диаметром 1420 мм. Но факт налицо — до сих пор почти все трубы такого диаметра «Газпром» экспортирует из-за рубежа. Мстительные металурги подсчитали, что газовики тратит на это дело мимо их кассы от $300 млн до $400 млн в год. В золотые советские годы из государственного бюджета СССР на закупку ТБД выделялось даже в несколько раз больше средств, чем сегодня. Эксперты подсчитали, что в рамках контракта «газ-трубы» уже к 1980 году Германии за трубы большого диаметра было выплачено $11 млрд.
Завесу на этой «тайной века» помогла приоткрыть давняя публикация журнала «Коммунист», датированная от 16.02.1989 г. В статье «Зря денег не дают» молодой экономист Егор Гайдар пытается понять, «куда же, собственно, ушли огромные валютные поступления тех лет, когда цены на нашу нефть были высокими, почему из периода максимально благоприятной конъюнктуры мы вышли со значительным внешним долгом». Этот риторический вопрос не потерял актуальности и до сегодяшнего дня.
Что бы не быть голословным экономист Гайдар приводит весьма любопытные цифры. В те годы Советский Союз был бесспорный мировой лидер по объему производства проката. Тем не менее, дефицит его качественных видов приводил к тому, что импорт проката из развитых капиталистических стран традиционно превышал наш экспорт (в 1970 году соответственно 0,5 и 0,3 миллиона тонн). В конце семидесятых — начале восьмидесятых годов (с началом кризиса в черной металлургии Запада!) объем советского экспорта остается на прежнем уровне, закупки в развитых капиталистических странах быстро растут: за 1970-1980 годы увеличиваются в 8 раз. Так что наш советский вклад в германское «экономическое чудо» еще до конца не оценен!
Егор Гайдар особо отмечает, что в ходе масштабного кризиса западной металургии структурные проблемы распространились и на рынок стальных труб. С 1980 по 1986 год их производство сокращается в США в 3,3 раза, во Франции — на 26 процентов, в Японии — на 14 процентов. Из крупных капиталистических стран-производителей лишь ФРГ удается сохранить достигнутый объем производства. Поскольку СССР — ведущий производитель стальных труб в мире — быстро наращивает импорт ТБД из развитых капиталистических стран, в том числе за счет связанных кредитов, полученных под сделку «газ-трубы». В 1970-1980 годах импорт ТБД увеличивается в 3 раза, а в 1980-1986-м — еще в 2 раза. В 1986 году общий объем закупок СССР труб за рубежом уже заметно превысил их совокупный выпуск в США, Великобритании и Франции.
Страстный публицист из журнала «Коммунист» пишет, что с точки зрения экономического здравого смысла динамику наших закупок в развитых капиталистических странах вообще понять непросто. И тонко намекает на возможную коррупцию в рядах внешних торговцев: «То, что корпорации активно формируют спрос, в том числе и спрос зарубежных партнеров, стало после ряда крупных политических скандалов общеизвестным». Егор Гайдар гневно обличает нравы самозванных распорядителей народным достоянием: «Ведь цели западных корпораций и отечественных ведомственных структур могут прекрасно дополнять друг друга. Первым необходимо прибыльно реализовать свою продукцию, для вторых соображения, связанные с ее ценой, реальной экономической эффективностью, играют второстепенную роль. Важно доказать необходимость контракта, получить под него валютные ресурсы».
http://www.apn.ru/opinions/article9309.htm
23.11.2000
Во время недавнего саммита Россия—ЕС в Париже главной темой стал так называемый «план Романо Проди» — предложенное председателем Еврокомиссии существенное увеличение поставок российского газа в Европейский Союз. Его реализация обещает широкомасштабное сотрудничество между Европой и Россией на десятилетия вперед. Вот уже 30 лет, невзирая на все политические перипетии, энергия остается темой номер один в отношениях между Москвой и Западной Европой. А начиналось все в конце 60-х годов, когда, несмотря на разгар «холодной войны», энергетики СССР и ФРГ начали обсуждать сделку «газ — трубы»…
Холодным утром 1 февраля 1970 года в 12 часов 02 минуты в конференц-зале эссенского отеля «Кайзерхоф» зазвенели бокалы с шампанским. Министр экономики ФРГ профессор Карл Шиллер и советский министр внешней торговли Николай Патоличев скрепили подписями беспрецедентный договор о начале поставок природного газа из СССР в Западную Германию. «Господа и товарищи, довольные свершенным, поднимали бокалы, заглядывали друг другу в глаза, говорили «prost» и «на здоровье», — вспоминает ведущий кельнского телеканала WDR Вальтер Эрасмы. Политикам и энергетикам было чему радоваться: торжественная церемония венчала труднейшие девятимесячные переговоры, проходившие попеременно в Вене, Москве, Эссене и Кельне. Наконец к подписанию были подготовлены три договора. СССР обязывался ежегодно поставлять западным немцам 3 млрд кубометров природного газа. Немцы же в лице фирмы Mannesmann брали на себя обязательство расплатиться за получаемое топливо 1,2 млн тонн труб большого диаметра, необходимых СССР для прокладки газопровода на Запад. Газовой компании Ruhrgas из Эссена предстояло закупать советский газ и снабжать им клиентов в Германии через собственные газораспределительные сети. Финансовое обеспечение сделки гарантировал Deutsche Bank, выделивший на льготных условиях кредит в 1,2 млрд марок.
Карл Шиллер произнес, подняв бокал: «Мы, представители экономики и техники, вносим практический вклад в дело мира».
А ведь всего около года назад, когда советский министр иностранных дел Андрей Громыко на ярмарке в Ганновере неожиданно для всех предложил этот проект, официальный Бонн счел его очередным блефом Советов. Но профессионалы из газовой компании Ruhrgas AG сразу почувствовали: рождается энергетическое будущее Европы.
На торжественной церемонии в «Кайзерхофе» присутствовал молодой адвокат Эберхард Кранц, до этого представлявший Ruhrgas на всех важнейших переговорах. «Разумеется, по тем временам частная компания Ruhrgas не могла просто так, без оглядки на все происходившее вокруг, заявить, что мы намерены в широком масштабе закупать газ у Советов, — вспоминает Кранц, возглавляющий теперь дирекцию по закупкам газа на Востоке. — Но это соглашение, невзирая на заявления некоторых его противников или просто пессимистов, гармонично вписывалось в тогдашний политический ландшафт ФРГ. Во время наших бесед и переговоров с советскими партнерами мы не ощущали противоречий между двумя политическими системами. Речь шла о деле, и оно было для представителей обеих сторон превыше всего».
Чтобы понять значение сделки 1970 года для отношений между Востоком и Западом, нужно вернуться не на год, а почти на 15 лет назад. Именно тогда, в сентябре 55-го, визит в Москву канцлера Германии Конрада Аденауэра положил начало отношениям между СССР и ФРГ. Идея примирения с Советским Союзом вызывала в Западной Германии, находившейся под сильным политическим влиянием США, бурные споры. Однако легендарный канцлер, которого трудно было заподозрить в симпатиях к СССР и коммунизму, прислушался к мнению опоры правого правительства ХДС/ХСС — «китов» крупного немецкого бизнеса. А промышленники и предприниматели еще с начала 50-х настаивали, что Германия должна активнее работать на восточных рынках. В 1952 году был создан Восточный комитет немецкой экономики, в который вошли руководители Федерального союза германской промышленности, Deutsche Bank, концерна Krupp и многих других. Именно они (и прежде всего председатель Восточного комитета Отто Вольфф фон Амеронген, глава металлургической фирмы Otto Wolff) в 1955 году убеждали Бонн в необходимости установления дипотношений с Москвой. Известен такой факт: на встрече с представителями промышленных кругов, на которой находился генеральный директор фирмы Krupp Бертольд Байц, Аденауэр выразил недовольство несанкционированной поездкой «крупповцев» в Москву — и Байц в знак протеста покинул прием. Установление дипотношений стало первым крупным шагом в направлении полномасштабного экономического сотрудничества.
Тогда-то на повестке дня впервые возник вопрос о трубах. По долгосрочному соглашению 1960 года советские внешнеторговые организации разместили в ФРГ заказы на поставку труб большого диаметра. Аденауэр вначале разрешил контракты, но затем наложил на них запрет, заявив 11 апреля 1963 года, что осуществление заказа «угрожает безопасности ФРГ». Правительство ФРГ, следуя рекомендациям КОКОМ (координационный орган НАТО), ссылалось и на «интересы безопасности союзников». Одновременно оно отказалось кредитовать торговые сделки между Москвой и западногерманским бизнесом. Убыток получился колоссальным. Phoenix-Rheinruhr с 1956 года поставляла в СССР бесшовные трубы для трубопроводов, чугун, листовую сталь и нефтехимические установки. На советский блок приходилось 30% всей экспортной продукции Mannesmann (большая часть — на СССР). В результате запрета на поставки труб большого диаметра концерн потерял от 80 до 100 млн марок. Сопоставимые убытки понесла фирма Krupp, со второй половины 50-х поставлявшая в Советский Союз крупные партии комплектного оборудования (даже предприятия в сборе).
Запрет на поставки труб в СССР вызвал негодование бизнес-элиты и обсуждался в бундестаге. Из-за проблем с восточной торговлей часть западногерманского делового мира (а к уже упомянутым «пострадавшим» примкнули фирмы Salzgitter AG, Siemens, Haniel, IG Farben, Thyssen, Hoechst, AEG) дистанцировалась от ХДС/ХСС. И с 1966 года правым пришлось делить власть с социал-демократами и свободными демократами. А осенью 1969 года в ФРГ впервые было сформировано правительство вовсе без участия христианских демократов, которое возглавили федеральный канцлер социал-демократ Вилли Брандт и министр иностранных дел свободный демократ Вальтер Шеель. Начиналась эра новой восточной политики.
В Москве к этому времени от хрущевской оттепели не осталось и следа. Советский Союз оказался под мощным огнем критики после ввода войск в Чехословакию в августе 1968-го. В этих условиях подключение европейцев к сделке «газ — трубы» стало одним из приоритетов внешней политики Кремля. В советских СМИ прямо указывалось, что экспортная газовая магистраль «есть тот первоочередной объект, где мероприятия, намеченные партией, прежде всего получают конкретное воплощение». Помимо стабильного потока валютной выручки для насыщения внутреннего рынка импортными товарами, поставки газа давали дополнительный аргумент в политическом диалоге с Западной Европой.
Валентин Александров, в 70-е — начале 80-х годов помощник председателя Совета министров РСФСР: «С нашей стороны у истоков сделки стояло экономическое ядро правительства — прежде всего Министерства нефтяной и газовой промышленности и внешней торговли. Личная заслуга в ее реализации безусловно принадлежит двум людям — нефтегазовому министру Борису Щербине и главе Внешторга Николаю Патоличеву. Поддерживали «газ — трубы» председатель Госплана Байбаков и премьер Косыгин. Но ни Совмин, ни Госплан принять такое решение не могли, требовалась санкция высшего политического руководства — Политбюро ЦК КПСС».
Николай Комаров, в 70-е годы первый заместитель министра внешней торговли: «Пробивать эту идею и не надо было, политических проблем не возникало, все были заинтересованы, «наверху» согласовали довольно быстро. Если и были проблемы, то уже потом, в процессе строительства, только практического характера — сроки поставок, координация строительных работ с партнерами по СЭВ. Политических проблем не было».
Если в Москве сомнений не возникало, то в Бонне их было предостаточно.
Отто Вольфф фон Амеронген, в 1952—2000 годах председатель Восточного комитета немецкой экономики: «В федеральном правительстве Западной Германии были те, кого не слишком воодушевляли перспективы расширения торговли с СССР в области природного газа. Даже Людвиг Эрхард (отец послевоенного «экономического чуда», канцлер ФРГ в 1963—1966 годах. — Ред.), прекрасно понимавший значение восточного рынка, говорил мне: «Газопровод — это прекрасно, но мы же находимся в состоянии «холодной войны». Убедил его простой аргумент: «Если нам удастся это, — говорил я, — если мы соединимся друг с другом газопроводом, то в Советском Союзе политическая картина будет меняться в лучшую сторону. Это будет намного больше, чем только продажа труб или закупка газа».
Но главные противники газового сотрудничества с СССР обнаружились не в Германии, а в США.
Отто Вольфф фон Амеронген: «Американцы испытывали просто панический страх перед перспективой взаимозависимости немцев, их союзников по НАТО, и русских, потенциальных противников. Аргументы были иногда совершенно абсурдными. На полном серьезе утверждалось, например, что в случае военных действий трубопроводы из СССР на Запад могли бы обеспечить снабжение советской армии горючим. Представьте себе: заправлять русские танки прямо из газопроводов! Аргументы политиков были смесью инстинктивного страха, сознательной враждебности и полного неведения относительно экономического будущего Европы. Профессионалы в Америке оценивали ситуацию иначе. В те годы я был членом правления крупнейшей нефтяной компании Exxon Corporation, и мы, конечно, обсуждали последствия широкомасштабных закупок советского газа. Нефтяные короли сказали мне: «Действуй, Отто, не обращай внимания на Вашингтон». Дескать, у парней в Белом Доме свой бизнес, а у нас с тобой — свой. Они, как и мы, были убеждены, что политическая риторика — это чепуха. А газопровод через континент — это, если хотите, инструмент, привязывающий не только нас к советским поставкам, но и, наоборот, ставящий их «кран» в зависимость от Запада».
Андреас Майер-Ландрут, в 80-е годы посол ФРГ в СССР: «Эта сделка была, конечно, очень важна для развития отношений Восток—Запад. Германия впервые выступила не как «хвост» американцев, а как самостоятельный политический игрок. Госсекретарь США Генри Киссинджер не хотел, чтобы немцы играли особую роль в политике сближения Запада с Востоком, он хотел держать это под своим контролем. Но мы с нашей восточной политикой его опередили».
Действительно, именно сделка «газ — трубы» стала предтечей восточной политики Вилли Брандта. За февральским подписанием в отеле «Кайзерхоф» последовала серия исторических соглашений, изменивших Европу. В марте Вилли Брандт впервые встретился с восточногерманским премьером Вилли Штофом, позже был подписан договор об основах отношений между ФРГ и ГДР. В том же году заключены договоры с СССР и Польшей, предусматривавшие отказ от применения силы и признание существующих границ, четырехстороннее соглашение по Западному Берлину. С этого началась разрядка международной напряженности, кульминацией которой стало подписание в 1975 году Хельсинкского акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Сами поставки начались 1 октября 1973 года — тогдашний шеф компании Ruhrgas Херберт Шельбергер в местечке Вайдхаус на границе между Чехией и Баварией торжественно отвернул кран, открывший путь советскому газу в трубопроводную систему Западной Германии.
В Москве задача по вводу в эксплуатацию системы газопроводов Западная Сибирь—Центр и газопровода Уренгой—Помары—Ужгород (общей протяженностью 4,5 тыс. км и проектной мощностью 32 млрд кубометров в год) называлась «безусловной» и «идеологической», поскольку определяла «ход экономического, социально-политического и культурного развития страны, а также полную реализацию возможностей зрелого социализма». Положения документа 1970 года были развиты в соглашениях 1972, 1974 и 1979 годов, которые предусматривали увеличение объемов поставляемого газа. К 1980 году советский газ покрывал 17% потребности ФРГ в импорте этого продукта. СССР импортировал 66% газопроводных труб большого диаметра, произведенных в ФРГ, а также машины и оборудование для газовых магистралей. На их приобретение пошло, по некоторым сведениям, около 11 из 15 млрд долларов, предоставленных западниками Москве в качестве кредита. Рассказывали, что Леонид Ильич, принявший решение о таком раскладе, объяснил его лаконично: «Разрядка дороже».
Впрочем, на этом политические трудности газовой сделки не кончились. К концу 70-х ситуация в мире изменилась — Советский Союз ввел войска в Афганистан, разрядка закончилась. Начиналась последняя, самая драматическая глава в истории «холодной войны». Президент США Джимми Картер, потрясенный вероломной, как он считал, агрессией Москвы, объявил о введении эмбарго на торговлю с СССР. Присоединения к нему Вашингтон требовал от союзников, прежде всего — от ФРГ.
Андреас Майер-Ландрут, в 80-е годы посол ФРГ в СССР: «Американцы были очень заинтересованы в поддержке эмбарго против Советского Союза. При этом интересно, что американское лобби по экспорту зерна в 1981 году добилось-таки от Рейгана исключительного права на экспорт зерна в СССР, а бизнесмен Арманд Хаммер получил разрешение на поставки удобрений. На Германию оказывалось давление с целью добиться отказа от сделки «газ — трубы», но Бонн твердо стоял на позиции, что этот договор был заключен раньше, и поэтому не подлежит эмбарго».
Валентин Александров, в 70-х — начале 80-х годов помощник председателя Совета министров РСФСР: «США оказывали колоссальный нажим на ФРГ, чтобы предотвратить продолжение газового сотрудничества. Открытым текстом говорилось: Советскому Союзу деньги нужны для того, чтобы пустить их на военные цели и расширять агрессию в Афганистане. Но интересы капиталистического производства вступили в противоречие с интересами капиталистической политики: несмотря на давление, в 1981 году состоялась новая сделка».
Весной 1981 года министр экономики ФРГ Отто граф Ламбсдорф отправился в США с единственной целью: убедить американцев не относиться подозрительно к западногерманской сделке с Советским Союзом. Ламбсдорф с цифрами объяснял госсекретарю Александру Хейгу смысл европейского газового союза, положение с обеспечением газом в ФРГ и доказывал, что его страна не может оказаться в политической зависимости от Москвы из-за поставок сибирского газа. Под давлением США был таки установлен лимит потребления Германией советского газа — 16%. (Сегодня на долю России приходится более 30%.)
20 ноября 1981 года Ruhrgas и «Союзгазэкспорт» подписали новый, «четвертый» договор, согласно которому с 1984 по 2008 год в Германию должны были поставляться еще 8 млрд кубометров газа в год.
С тех пор Старый Свет пережил немало катаклизмов. Резкое обострение конфронтации двух блоков в начале 80-х, когда НАТО приняло решение о размещении «першингов» и крылатых ракет в Европе, начало перестройки, крушение советского блока, распад СССР, жестокий экономический кризис в России… Но что бы ни происходило, российский газ продолжал поступать в Европу во исполнение долгосрочных контрактов.
Эберхард Кранц, глава дирекции Ruhrgas по закупкам газа на Востоке: «Теперь поставки сибирского газа гарантированы Германии по нашим договорам с «Газпромом» до 2030 года, у меня нет ни тени сомнений в том, что они будут выполнены. А зависимости от русских поставок газа, которая была главным козырем противников сделки, у Германии не было ни три десятка лет назад, ни теперь. Чтобы этого не произошло, у Ruhrgas имеются договоры на импорт с крупными поставщиками из самой Германии, а также ряда стран ЕС, в частности Норвегии. Газ и впредь будет поступать в Германию на основе долгосрочных соглашений из надежно диверсифицированных источников».
Отто Вольфф фон Амеронген, в 1952—2000 годах глава Восточного комитете немецкой экономики: «Я всегда был убежден, что благодаря этой сделке возникло постоянное средство коммуникации, надежный мост для дальнейшего развития, или, точнее, возрождения традиционных германо-российских связей, во многом утраченных за десятилетия после октябрьского переворота в России 1917 года».
http://www.vremya.ru/print/3739.html
blogivg 